Блаженная несвобода - Страница 28

А вот если попытаться быть никем, не номинально, а глубоко внутренне, то становишься действительно огромным.

Почему? Потому что, если ты становишься никем, то ты сродни пространству, беспредельной Вселенной…

Это понять не трудно, но вот применить в обыденной жизни…».

Стивен еще немного посидел, почесал колючую щетину и положил дневник Стеши в открытую сумку.

27

— Почему ты пришел ко мне? Ведь ты знаешь, что именно сюда в первую очередь может пожаловать полиция, так как они знают, что мы с тобой знакомы…

Он отложил газету и посмотрел ей в глаза, словно хотел понять, насколько глубоко этот факт волнует ее душу.

— Я знаю это. Но мне больше некуда было идти и почему-то казалось, что мы должны еще раз с тобой встретиться. А еще… — Он не договорил, встал и подошел к окну, где в открытом ночном небе тихо плыл нарастающий месяц. Он обернулся к Стеше, и она четко видела его темный силуэт на фоне этой ненаписанной никем картины. Или, может, ее все-таки кто-то нарисовал? — еле уловимо пронеслось в голове. — Наверное, ты права, от себя не убежишь. Я никогда не был дичью, я был охотником. А теперь меня жизнь заставляет бегать и прятаться. Это что-то такое, что никак не согласуется с моей натурой.

— Наверное, тебе надо было испытать этот опыт.

— Но я устал.

— Если бы наша усталость была причиной изменения жизни к лучшему, то мир был бы прекрасен.

Стивен сел на стул и подпер рукой подбородок:

— Что же делать?

— Ты меня об этом спрашиваешь?

— А здесь есть кто-то еще?

— Может быть… — Стеша опасливо обернулась на дверь кухни. На одно мгновение ей показалось, что запахло канализацией, но потом запах исчез, и она, посмеявшись в душе над собой, повернула лицо обратно к Стивену. — Но я не об этом.

— А о чем?

— Мне показалось, что ты не хочешь меня слышать, вернее, сказать, мои «религиозные отклонения».

— У меня просто нет альтернативы.

— Ну раз так, то наберись мужества и выслушай. С точки зрения буддисткой философии, чтобы изменить свою жизнь, надо в первую очередь изменить состояние своего ума. Это Закон Вселенной. Просто все, что ты видишь вокруг, проецирует твой ум. Это, конечно, очень упрощенно. Я не стану читать тебе сейчас лекции по разным школам Тибетского буддизма, разным взглядам и их обоснованию. Просто прими на веру одно: как ты запрограммируешь свой компьютер, такие файлы он и выдаст.

— Например?

— Состояние «Жертва-охотник» — это порождение животного состояния ума, то есть сознание почти идентично сознанию мира животных. Сознание, соответствующее этому миру, базируется на невежестве, стремлению к удовольствиям, лени, уходу от решения проблем.

— И что же?

— Сразу это состояние не изменишь, для этого надо много трудиться, читать соответствующую литературу, слушать лекции, пребывать в сосредоточении, заниматься самоанализом…

— Ой-ей-ей, — замахал руками Стив, — пожалуйста, не пугай мою невежественную душу. А то она даже слушать не захочет.

— Тогда ты не созрел, Стив, тебе нужен опыт страдания, ты не до конца пресытился им.

Стеша прилегла на кровать, обхватив руками подушку. Ее огненные волосы змеями расползлись по красной наволочке.

На минуту Стив залюбовался ею, ему нестерпимо захотелось дотронуться до нее, сжать в своих сильных руках, согреть, защитить от этого странного мира.

Что это со мной? Я в плену у этой девочки. Странно, но она действительно где-то права: я попал в клетку собственной жизни. Если меня не посадят в муниципальную тюрьму, то так или иначе меня жизнь загонит в другую…

— Почему тебя назвали Стеша? Я бы назвал тебя Агни, Агнессой. Твои роскошные рыжие волосы вызывают именно такие ассоциации.

— Просто у воспитательницы детдома не было такого богатого воображения.

— Детдома?

— Да, я выросла в детдоме.

— А… — озадаченно протянул Стив.

— Что?

— Ничего. Теперь понятно, почему ты выбрала такой стиль жизни. Из детдома все какие-то ненормальные выходят.

— Да ничего тебе не понятно! — вспыхнула девушка.

— Ну не сердись. Стеша — тоже неплохо звучит.

— Да, напоминает деревню, теплый дымящийся навоз и свежескошенное сено, — проворчала в ответ Стеша.

— Ах, как это, наверное, прекрасно, — вымолвил с блаженной улыбкой Стив и вытянулся на кровати рядом. — Иди ко мне, я тебя погрею.

Стеша приподняла голову, посмотрела на него сонными глазами и осторожно прилегла к нему под бочок. Какая разница, пронеслось в голове, ведь мы уже лежали вместе…

Стало сразу легко и уютно. Так уютно, что даже было не понятно, как она могла так много дней и ночей спать одна на холодной и одинокой кровати.

28

Была глубокая ночь, когда что-то леденящее незримо прокралось в душу и заставило ее неожиданно проснуться. Стеша приподняла голову и насторожилась. Под потолком колыхались разноцветные фигурки индийских слоников. Предчувствие какой-то опасности кружило голову. Где-то далеко неистово били барабаны, но вокруг дома почему-то не горели фонари, и в густой темноте, казалось, маячили зловещие тени и смотрели в окна. Стив тоже проснулся, посмотрел во встревоженные глаза Стеши и стал прислушиваться. В комнате зависла тишина, и только стук ее собственного сердца был подобен заведенной мине, которая вот-вот должна была взорваться. И она взорвалась… Грохот заполнил полупустую гостиную. Это армейский ботинок с железными набойками одним пинком выломал хлипкую фанерную дверь.

Люди в армейской форме влетели в Стешину квартиру. Они перевернули зачем-то стол с чашками для чая, сахарницей и конфетами, разбили о стену мобильник, покидали с вешалки верхнюю одежду, по-хозяйски распахнули дверь спальни и увидели их, Стешу и Стива, сидящих на широкой кровати и круглыми глазами взирающих на вновь пришедших.