Блаженная несвобода - Страница 22

Полицейский несколько смутился, но через несколько секунд продолжал невозмутимым тоном:

— С вами хотел бы поговорить наш начальник.

— О, кроме тебя, Сону, для меня нет других начальников. Садись ко мне в машину, поговорим.

Это явно понравилось полицейскому, и он наконец-то растянул рот в улыбке. Когда он поместил в салон все свое поджаренное на солнце тело и закурил предложенные Санжеем сигареты, он тихо, словно кто-то его мог подслушать, произнес:

— О'кей, май френд, тебя хотят спросить по поводу твоей girl-friend.

— А какое дело полиции до моей girl-friend?

— Не совсем до нее. Там какой-то убийца сбежал из Америки, и ее видели вместе с ним. По всей вероятности, он крутится где-то около нее.

— Не может такого быть, я постоянно у нее бываю, и никакого убийцу с ней рядом не видел.

— Но факты говорят об обратном.

— Ой, факты — это такая трудно доказуемая вещь, ты бы лучше успокоил начальника по поводу моей girl-friend, она славная девушка, и хоть я и женился на другой, я полностью за нее отвечаю. Так что, во имя нашей дружбы (помнишь, я прикрыл тебя, когда ты взял взятку?), постарайся сделать так, чтобы в полиции о Стеше ненадолго забыли. Хорошо?

— Это трудно сделать, Санжей, за ней уже наблюдают.

— Но, Сону, когда я скрыл твою взятку, это было тоже не легко. Ты способный, я знаю, у тебя непременно все получится.

Санжей на прощание хлопнул полицейского по спине и завел мотор.

Бывший поклонник Стеши принадлежал к высоким слоям Дхарамсальского общества, и даже полиция его слегка побаивалась. Его многочисленные связи вели аж в Дели. А там очень серьезно прислушивались к слухам о работе местного полицейского управления.

Санжей, доехав до ближайшего ресторана, припарковал машину, сделал заказ расторопному официанту и, немного поразмышляв, набрал номер Стешиного мобильника:

— Здравствуй, Стеша.

— Здравствуй, Санжей.

— Как твои дела?

— Да как у всех или чуток лучше. Как ты, как твоя жена?

— Почему ты о ней спрашиваешь?

— А почему нет? Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив.

— Это что, мантра такая для самоуспокоения?

Санжей вздохнул, посмотрел на полуобнаженных израильтянок, сидящих за соседним столом и громко о чем-то беседующих на своем причудливом языке, и продолжал:

— Полиция следит за тобой, будь аккуратна.

Стеша встрепенулась:

— Как? Откуда ты знаешь?

— Знаю. А что ты так волнуешься, неужели этот американец опять объявился?

Стеша молчала.

— Хорошо, я понял. У тебя есть немного времени, пока полиция будет прикрывать глаза, но недолго. Я сделал все, что мог.

— Спасибо, Санжей, — прошептала Стеша, — но что мне делать, он болен, не могу же я его выдворить на улицу?

— Я подумаю… У меня есть дальние родственники в Боджнатхе. Может быть, удастся его туда отправить отлежаться.

— Ой, Санжей, пожалуйста, попробуй. А то я совершенно в растерянности.

— Попробую, — вздохнул он.

— Спасибо, — тихо промолвила Стеша.

20

Он съел все. Все ее съестные припасы. Даже сухофрукты, которые лежали в мешочке в цветочек на черный день.

Стеша стояла посреди кухни и недоумевала. В груди что-то плотное стало подниматься к горлу.

Мне нужно сменить масло в мотоцикле, поставить разбитое левое зеркало, у меня не оплачена квартира за прошлый месяц. Надо позвонить тете Вере и выслать ей посылку на день рождения. Кончилась зубная паста. Надо починить разорванные сандалии, куртку отдать в химчистку до сезона дождей и заплатить за молоко…

Потапов и Камини недоуменно молчали и, сидя в углу, испуганно смотрели на Стешу.

Нет, так не пойдет!

Она даже в сердцах притопнула на огромного соседского кота, который имел странно-магические зеленые глаза и угрожающе-дикий вид, но постоянно приходил играть с Потаповым, и решительно направилась в спальню.

— Слушай, Стив, — сказала она.

Он нехотя поднял голову от местной газеты на английском языке.

Стеша с трудом сдерживала негодование.

— А почему ты съел все мои продукты?

— Есть хотелось, — невозмутимо сказал он и опять уткнулся в газету.

Тогда она подошла, взяла у него из рук газету, отложила на тумбочку и посмотрела ему в глаза.

— Стив, я не такая богатая, как ты думаешь. Я помогу тебе, чем могу, но я не в состоянии полностью оплатить твой огромный аппетит, так как у меня деньги все рассчитаны до самого отъезда в Москву и на обратный билет. И никто мне их не пришлет и не даст, потому что я никогда ни у кого не просила денег, а всю свою сознательную жизнь зарабатываю сама. Но зарабатываю не так много, чтобы шиковать, а только чтобы можно было прожить в этой стране без особых проблем.

— Ну я не знаю, — промямлил Стив, — у меня деньги кончились.

— А на что же ты собирался здесь жить?

Стивен понурил голову. Потом встал, походил взад и вперед по комнате, уткнулся глазами в репродукцию Сальвадора Дали, где что-то изображалось про гражданскую войну с мягкими бобами, и, вздохнув, обернулся к Стеше.

— Извини, я попробую что-нибудь придумать.

И он пытался думать. Только когда он откидывал голову на подушку и прикрывал глаза, то перед глазами опять начинали мелькать слова рекламы: «Ве all you can be. Join US Army».

Подошла Стеша и, Присев на кровать, мягко и виновато дотронулась до его руки.

— Зачем ты пошел служить по контракту, это было проявлением твоего желания… или так сложились обстоятельства?

— Не знаю, — тихо ответил он, повернув к ней лицо, — наверное, и то и другое. Просто я сидел на площади, где произошла июньская трагедия, смотрел, как разбирают еще дымящиеся завалы, и постоянно передо мной стояла ее мягкая улыбка… И я ни о чем не мог думать, кроме как о том, почему человека, который отдал мне всю свою жизнь, не стало по прихоти какого-то обезумевшего религиозного кретина.